Кетополис: Киты и броненосцы - Страница 125

125

В этот момент кто-то дернул его за штанину. Золтах опустил взгляд и увидел раскрасневшуюся физиономию младшего сына. Бедный мальчик! Теперь его надежды на брак с дочерью Годси накрылись дохлой камбалой, считай, вся жизнь разбита…

— Наша повозка, пап! — крикнул Хеллек. Сквозь треск петард его голос прозвучал на удивление отчетливо.

Золтах печально покачал головой.

— Я знаю, — вздохнул он.

— Там наша тележка! — повторил Хеллек, размахивая руками и указывая куда-то в сторону.

Золтах повернул голову и от неожиданности подпрыгнул на стуле. Ремень дернул его назад, стул опасно накренился — сыновья и племянники с трудом смогли удержать равновесие.

— Пфшшш… — выдохнул Золтах. Изумление и гнев вырвались, точно фонтан кашалота в морозном воздухе. Он поднял руку. Все семейство Гарби разом повернулось.

Сквозь бурлящую праздником толпу двигалась их тележка. В этом не могло быть никаких сомнений — они трудились над ней целый год, помнили каждый мазок краски, каждую резную фигурку. И даже нелепый китовый череп не мог сбить их с толку.

На тележке стоял какой-то бородатый толстяк и, размахивая руками, что-то кричал толпе. У его ног примостился лысый очкарик нервного вида.

— Это же наша повозка! — охнул Бартас.

Он отпустил ножку стула и, работая локтями, устремился к похитителям. Оставшиеся родственники еле смогли удержать стул. Перед лицом Золтаха опасно закачалась мостовая, но даже угроза падения не смогла затмить ярости.

— Держи их! — взвизгнул Золтах, вскидывая руку. Всем скопом Гарби устремились в погоню.

25. Беда не приходит одна

Планкет потянул Фласка за рукав.

— Думаю, тебе стоит обратить на это внимание.

— Ээ… В чем дело? — певец взглянул на компаньона.

Планкет молча показал.

Усиленно работая локтями, сквозь толпу к ним пробивалось человек восемь барбюнов — механик узнал их по глупым квадратным шапочкам. На лицах застыло отнюдь не праздничное выражение. Злые глаза смотрели на повозку, а в руках — Планкет готов был в этом поклясться — блестели ножи.

— Это барбюны, друг мой, — сказал Фласк. — Забавная малая народность, родственная то ли туркам, то ли норвежцам — все время путаю. Неужели вы никогда их не встречали? Они делают очень хороший самогон, настоянный на редких видах рыб и травах. Мой вам совет — обязательно попробуйте…

— Я знаю, кто такие барбюны. Они, похоже, собираются нас убить.

— Не говорите ерунды, друг мой, — отмахнулся Фласк. — Барбюны совершенно безобидны. Они прекрасные сапожники, гробовщики и краснодеревщики…

— Гробовщики, — кивнул Планкет. — И как раз собираются нас похоронить.

Лампиер выглянул из-за черепа и удивленно присвистнул.

— Вареная акула! Похоже, ребята хотят забрать свою тележку. Ну надо же…

Открыв рот, Планкет уставился на шкипера.

— А это их тележка?

Лампиер наградил его сочувствующим взглядом.

— Разумеется, копченая селедка, а где я еще мог взять барбюнскую тележку?

— Конечно… — вздрогнул Планкет.

Над толпой на тяжелом стуле плыл круглощекий старик. Выпучив глаза, он смотрел на Планкета и что-то кричал. Хорошо еще механик не слышал слов, хотя и догадывался об их значении. Подобного он не пожелал бы даже Фласку.

От барбюнов их отделяла лишь пара десятков метров; даже с учетом окруживших повозку людей они доберутся до нее за считаные минуты. Планкет огляделся. Из плотной толпы ему не выскочить, разве что… Впереди виднелся ажурный балкон доходного дома. Если залезть на череп, подпрыгнуть и схватиться за ограждение. Потом на крышу, а там уже рукой подать до порта. Мексика звала с пугающей настойчивостью, раз за разом напоминая о своих выжженных солнцем пустынях.

Планкет безвольно опустил руки. Глупости — никаких шансов. Даже если он сможет зацепиться за балкон… Черт! Неужели было мало Шульца и разбитого черепа? Жизнь казалась несправедливо жестокой.

— Нужно что-то делать! — не выдержал Планкет.

Певец смущенно покосился на Лампиера. В глазах шкипера светился нездоровый интерес — похоже, его забавляла сложившаяся ситуация. Выхватив у прохожего бенгальскую свечу, он замахал ей приближающимся барбюнам.

— Не зли их! — взмолился Планкет.

— Не дрейфь, как камбала в котле, — весело сказал Фокси. — Это же барбюны. У них мозгов меньше, чем у каракатицы. Тупые, что твой череп.

Планкет не сразу сообразил, что шкипер говорит о ките.

Фласк в волнении покусывал нижнюю губу. Певец не разделял энтузиазма Лампиера по поводу барбюнской глупости. Тупые — не тупые, а вот ножи в руках самые настоящие. И выглядели барбюны, мягко говоря, решительно.

— Шкип, — протянул Фласк. — Эта повозка может ехать быстрее?

Фокси почесал подбородок.

— Быстрее никак… Разве что по людям. Вот были бы у нас такие круглые пилы, как у мученых. Вжик — и, глядишь, быстрее бы поехали.

Планкет закашлялся. Для полного счастья им как раз не хватало циркулярных пил и массовых убийств. Это даже не каторга — за такое их живьем скормят кашалотам. Он толкнул Фласка.

— Кто у нас артист? — голос Планкета срывался. — Тогда сделай так, чтобы толпа расступилась! У тебя это замечательно получится. Спой им — и мигом все разбегутся…

Фласк застыл, точно Лотова жена. Спеть? А ведь очкарик прав! Вокруг сотни людей, которые могут оценить его талант. Это не зануда Планкет, ни черта не смыслящий в музыке. О подобной публике не мог мечтать даже Шаляпин.

125